Поведение и деятельность животных, физиологический и биологический процесс

Изучая поведение животных в лаборатории, физиологи давно задавались вопросом: всегда ли животное, совершая какое-либо действие, преследует определенную цель? Действительно, в одних случаях его поведение может представляться наблюдателю чрезвычайно целесообразным, например, испытывая жажду, оно ищет и пьет воду. В других случаях остается непонятно, почему животное, внезапно начав исследовательскую деятельность, неожиданно ее прекращает. И, наконец, бывает, что животное в определенных ситуациях проявляет даже черты альтруизма, во всяком случае, его действия внешне противоречат собственным биологическим потребностям.

Несомненно, что цели поведения животных формируются в собственном мозге субъекта, поэтому принципиально важно найти источники и механизмы их образования. При этом возникают два вопроса. Во-первых, если цель уже сформировалась, то какова она при ориентировочно-исследовательском поведении, которое не дает видимого приспособительного эффекта? И, во-вторых, существуют ли нецеленаправленные поведенческие акты в рамках физиологической нормы?

Дискуссионный характер вопросов очевиден, поскольку само понятие «цель» — весьма удобная категория для различного рода теологических и телеологических толкований природы поведения. Однако обсуждение этой стороны проблемы увело бы нас от задачи статьи. Поэтому отметим лишь, что русская, советская физиология, как известно, внесла крупнейший вклад в материалистическое понимание функций мозга, механизмов поведения. Но, решая вопрос о возникновении или выборе цели, ученым нужно было преодолевать утвердившуюся упрощенную схему рефлекторного поведения «внешний стимул — ответная реакция», предложенную еще в семнадцатом веке французским философом и естествоиспытателем Р. Декартом. В такой схеме нет места постановке цели. Любому биологическому процессу, включая и поведение, присущ принцип активного оптимального действия. Таким образом, принцип активности организма, его целеустремленности в окружающей среде был принят обоими корифеями физиологии, хотя И. П. Павлов при этом не отказался от термина «рефлекс».

В 1935 г. в книге «Проблема центра и периферии в современной физиологии нервной деятельности» П. К. Анохин впервые предложил методологические принципы объективного физиологического анализа таких атрибутов психической деятельности, как «принятие решения», «цель», «мотивации» и др., которые ранее изучались лишь психологами. Развитая П. К. Анохиным в дальнейшем общая теория функциональных систем определила, что смысл и цель разнообразных реакций и процессов в организме сводится к достижению биологически или социально значимых результатов деятельности. Другими словами, не сама деятельность, а ее результат и его параметры становятся ключевыми пунктами при анализе поведенческих актов любой сложности. А достижение результата всегда корректируется внутренней моделью субъекта, сформированной в центральной нервной системе на основе ведущей потребности, прошлого опыта, обстановочных (внешних) и специальных пусковых раздражителей окружающего мира.

Наличие такой внутренней модели физиологически проявляется в комплексе так называемых опережающих возбуждений, которые можно зарегистрировать еще до того, как будет осуществлен поведенческий акт. Таким образом, цель поведения, «материализовавшись» в процессы опережающих возбуждений, стала доступной конкретному нейрофизиологическому анализу. Однако, как мы отмечали выше, существуют и другие формы поведения. Их внутренняя цель не выявляется электрофизиологической, а сама деятельность или ее результат неясен экспериментатору (например, ориентировочно-исследовательская активность) либо представляется нелогичным, неадекватным ситуации. Поиск физиологических механизмов, лежащих в основе таких форм поведения, несомненно, актуален и в настоящее время.